Парни - вы не привыкли хотя бы знакомится с альтернативными взглядами. А ведь это, как минимум, интересно!
2.4.2 История возникновения науки
Хорошей иллюстрацией взаимодействия религии и науки является исторический пример зарождения самой новоевропейской науки.
На школьной скамье нам говорят, что современную науку породило накопление эмпирических данных и отдание предпочтения опыту перед абстрактными метафизическими теориями. На деле все обстояло наоборот. Сумма фактов, которыми располагали европейские ученые на пороге Нового времени, принципиально не отличалась от набора познаний античных или индийских, арабских или китайских естествоведов.
Почему европейская наука не возникла в Античности, при всем изобилии ее гениев мысли? Ответ материализма: не было экономических предпосылок. На наш взгляд проблема в другом: языческое мировоззрение принципиально не может породить науку. Язычество может наблюдать и осмысливать мир, может делать «научные» открытия (закон Архимеда), может составлять наборы практических предписаний (античная медицина), но наука, в нашем понимании этого слова там возникнуть все же не может. Почему?
В языческих религиях «каждый природный феномен наделялся именем и биографией»[13, c.54]. Солнце разгоняет облака, а ветер вновь образовывает тучи. Почему борются ветер и свет? Из-за того, что бог Аполлон и бог ветра Зефир не поделили любовь мальчика Гиацинта. А откуда млечный путь? Это брызги молока богини Геры, которая с гневом отбросила от своей груди малютку Гермеса, узнав, что он внебрачный сын ее мужа Зевса.
По представлению язычников, природные феномены вокруг них порождены интригами богов (любовью или враждой), но тогда наука немыслима, ведь нельзя же ставить эксперименты над богами, это богохульство. «Нужно было средневековье, аскетически сводящее мир к Библии, чтобы лишить звезды сакрального статуса, чтобы начать говорить о звездах как о камнях – не рискуя при этом быть убитым возмущенными жрецами. Ведь именно за это Анаксагор был выслан из Афин» [16]. (Анаксагор говорил, что «Солнце – огнистая глыба, и от того-то ждала мудрого смертная казнь». Диоген Лаэртский. Жизнеописания философов. 2,3)
Но ведь была же в Античности наука, были, к примеру, открытия астрономов и теорема Пифагора. Но что это была за наука и являлась ли она наукой в нашем понимании этого слова? Конечно, нет. По словам Лосева: «Греческая мысль никогда не была наукой в нашем смысле этого слова. Какие бы ценные наблюдения с эмпирически-индуктивной точки зрения там ни производились…Это могло иметь религиозный, мистический, философский, какой угодно, наконец, смысл, но только не смысл «закона природы», отвлеченно усвоенного и «эмпирически» найденного»[18, с. 102]. «Там, в Греции, простая таблица умножения не имела даже приблизительно такого значения, какое имеет теперь» [18, с. 103]. Почему? Потому что античные числа, в отличие от нашего представления, являлись богами (подробнее см. [20, кн. 2, с.269; 19 кн.1, с.635-682]). «Все есть число» – такова была исходная позиция Пифагора.
Над входом в Академию Платона висела вывеска: не геометр, да не войдет. Но тогда геометрия имела совершенно отличное от нашего значение. Античная геометрия не являлась наукой для постижения мира. Благодаря ей Платон узревал божественный мир идей.«Античная геометрия изучала гармонии вечных сочетаний. Она имела отношение к вечному небесному миру. Использовать божественную математику для изучения процессов, протекающих во времени и с материальными телами, всерьез казалось невозможным»[16]. Здесь на земле все несовершенно, потому что материально, даже идеально прямой линии не найдешь. «Для Платона невозможно искать вечных и непреходящих истин в мире вещей»[16].
Наука Античности оперирует понятиями, в то время как новоевропейская наука оперирует законами. Греки имели открытия, но не имели систематической науки. Как писал Яки: «Ничто столь явственно не обнаруживает трагичность греческого мироощущения, как неспособность древних греков обеспечить прорыв к истинной науке, например, посредством формулирования по крайней мере первого из трех ньютоновых законов» [30]. «То, что делали греческие астрономы – не было отражением или познанием физической реальности, это были предсказания»[16].
Поэтому стоит прислушаться к выводу известного современной женщины-философа П. Гайденко о том, что «научная революция, происшедшая в конце 16-17 вв. была бы невозможна, если бы за 1000 лет до этого не произошел тот радикальный мировоззренческий переворот, который изменил как отношение человека к природе, так и понимание им самого себя» [4].
Тем не менее одним из наиболее общепризнанных и глубоко укоренившихся штампов являются мнения о том, что ученый человек, якобы не может быть искренне верующим, что наука и религия противоборствуют, и что средневековая религия преследовала людей науки.
Первое из приведенных заявлений, наиболее поверхностно. Достаточно даже беглого ознакомления с первоисточниками, чтобы убедиться, что как раз настоящие ученые и были верующими людьми. Так, к примеру, Паскаль, в честь которого названа единица давления, известен еще и своим пари (пари Паскаля), в котором он показывает необходимость веры в Бога. Лейбниц, создатель дифференциального исчисления в математике, своим главным трудом считал оправдание Бога, теодицею. Ньютон занимается не только законами физики, но у него мы встречаем и толкования на книги пророка Даниила и апостола Иоанна Богослова. У Декарта, кроме его известной системы координат, мы найдем переписку с богемской принцессой Елизаветой, в которой он искренне защищает католичество.
Прекрасное совмещение религиозных и научных взглядов проверено столетиями, и как оно было свойственно пионерам наук, так свойственно и нашим современникам, как сегодняшним, так и недавним. Среди них, отец периодической таблицы элементов Д.И Менделеев, академик физиолог И.П. Павлов, отец русского космизма К.Э. Циолковский академик селекционер Н. И. Вавилов, основоположник геохимии В.И. Вернадский, один из основателей квантовой механики Л. Бройль. Уровень этих ученых подтверждает слова Ф. Бэкона: «первый глоток из сосуда естественных наук порождает атеизм, но на дне сосуда ожидает нас Бог».
Но не только ученые профессионалы были по-настоящему верующими людьми, но в свою очередь и церковные деятели смогли быть достойными учеными и внести огромный вклад в науку.
Всем известно, что Коперник совершил переворот в астрономии. Но Коперник не только ученый, он церковнослужитель, член епархиального совета.
Генетика, привычное для современного человека слово, но возникновению этой науки мы обязаны августинскому монаху Г. Менделю. А кто отец физиологии? Шведский пастор Сенебье Жан. Кто отец агрономии? Аббат и вместе с тем профессор Лионской академии Розье Жан, составивший обширное руководство по сельскому хозяйству в 12 томах.
Философам хорошо известно имя священника-богослова и вместе с тем ученого-энциклопедиста Павла Флоренского. А жизнью архиепископа Луки Войно-Ясенецкого, высокого церковного деятеля и одновременно профессора медицины с мировым именем, специалиста по гнойной хирургии, который умудрялся в годы сталинских репрессий совмещать управление православной епархией и медицинской кафедрой, можно только восхищаться.
Размещение рекламы