Любой онколог объяснит что такое рак... Но видимо таких знакомых нет. Опять теории мирового заговора. Они всегда когда человек не может / не знает...
Это как жертвоприношениями вызывали дожди... Не знали тупо . Так и тут. Стока инфы и не знать... Бл я фигею
... и добавил:
Совок Хрущёв с образованием 7 классов намного лучше Джона 
Бл в стране правили 60 лет безграмотные люди, уровня читать и писать , и дважды два - четыре и в упор не хотят видеть.. А Джон да, лох по сравнению с нашими пердунами 
Учись писать простыни, дорогой друг с красным дипломом (купленным):
Дипломатия — тонкое искусство переговоров, в котором малейшая ошибка может разрушить с трудом построенные отношения столь разных, иногда непримиримых народов. Иногда дипломатический процесс оказывается сложнее, чем кажется, и тогда недостаток подготовки, иллюзии, неверные тактики и стратегии переговоров приводят в лучшем случае к провалу и возврату к статусу-кво.
Мы сегодня поговорим о не столь лучшем случае. О том, как два лидера сверхдержав очень хотели поговорить, обменяться мнениями, а в итоге все испортили. Мы поговорим о Хрущеве и Кеннеди на встрече в Вене в июне 1961 года.
Для начала немного о том, зачем вообще нужна была эта встреча. Итак, 1960 год. Отношения СССР и США обострены из-за сбитого под Свердловском U-2. К концу подходит президентский срок Эйзенхауэра, и в Кремле с интересом и опаской поглядывают на потенциальных преемников. На выборах с небольшим перевесом побеждает демократ Кеннеди, и советское руководство усматривает в новом президенте шанс разрешить многочисленные разногласия. Таких разногласий много, но ключевым был Берлинский вопрос. Западный Берлин, все еще остававшийся под контролем США и союзников, был словно кость в горле для про-советской Европы, и Кремль отчаянно пытался (безуспешно) договориться с Западом о демилитаризации Западного Берлина и превращении его в свободный город. Этот вопрос Хрущев планировал обсудить еще с Эйзенхауером, но уничтожение U-2 положило крест на этих планах. И теперь у Кремля появляется новая возможность.
Кеннеди тоже не был против встретиться с Хрущевым. Хотя инициатива переговоров принадлежала советской стороне, новоиспеченный президент усмотрел в них шанс найти компромисс в Берлинском вопросе, достичь соглашения об ограничении ядерных испытаний, а также решить вопросы Кубы и Лаоса (в последнем уже бушевала гражданская война). Против была часть его окружения, которая считала, что переговоры с СССР выставят США слабыми, развяжут советам руки в навязывании своих интересов силой (особенно после провала про-американской высадки в «заливе Свиней»). Но молодой президент отверг эти опасения.
Итак, наступило 4 июня 1961, и во дворец Шёнбрунн прибывают кортежи обеих делегаций. Долгожданная встреча начинается с... философских обсуждений о различиях между капитализмом и коммунизмом, о целесообразности социалистического пути развития, о мирном сосуществовании и т. д. «Запад и Штаты должны не де-юре, а де-факто признать, что коммунизм существует, и он заслужил право развиваться» — заявил Хрущев, обвиняя А. Далласа в желании уничтожить коммунизм в про-коммунистических государствах. Кеннеди согласился, но парировал тем, что «Советский Союз стремится уничтожить свободные правительства в государствах, которые связаны с нами [США], и при этом обвиняет нас в том, что мы стремимся уничтожить коммунизм». В общем, два самых влиятельных человека в мире вели дискуссию уровня комментариев на дзэне— разве что чуть более вежливо.
Первым провалом встречи был принципиальный отказ Хрущева рассматривать вопросы ядерных испытаний и совместных космических проектов вне вопроса полного ядерного разоружения. Дискуссия, на которую рассчитывал Кеннеди, умерла в зародыше.
Речь зашла о Кубе — Кеннеди признал ошибкой высадку в бухте Кочинос, и Хрущев тут же раскритиковал США за поддержку колониальных и реакционных режимов типа Батисты. «Ведь Фидель Кастро не коммунист. Но вы своими действиями можете так вышколить его, что он в конечном счете действительно станет коммунистом, и тогда это уже будет ваша заслуга» — заявил Хрущев. Согласия по вопросу Кубы достигнуто не было.
Поднялся вопрос о Берлине — ключевом камне преткновения сверхдержав. Советский лидер, изначально занявший довольно агрессивную позицию на переговорах, встал в непримиримую позицию: либо Западный Берлин становится вольным городом, либо СССР заключает сепаратный мирный договор с ГДР, что означает конец оккупационного режима в Германии и передачу Восточного Берлина ГДР, а в перспективе также означает закрытие доступа в Западный Берлин для США и союзников. Кеннеди в ответ выразил раздражение ходом переговоров: он заявил, что приехал в Вену не для того, чтобы узнать об отказе американцам в праве присутствовать в Западном Берлине. Чуть позже он попытался предложить компромисс — США согласятся на сепаратный мирный договор, если им позволят сохранить доступ в город. Хрущев отказался, и более того, предъявил ультиматум: крайний срок решения Берлинского вопроса — декабрь 1961.
Вообще, по поводу поведения Хрущева на переговорах есть показательный момент: во время переговоров по Берлину советскому лидеру показалось, что Кеннеди намекает на возможность войны. В результате Хрущев выдал следующее: «Если вы развяжете войну из-за Берлина, то уж лучше пусть сейчас будет война, чем потом, когда появятся еще более страшные виды оружия». Фразу позднее зацензурят, причем не только в советской прессе, но и в американской — Кеннеди решил не драматизировать итоги встречи. Но под капотом неосторожного высказывания скрывалась четкая стратегия переговоров Хрущева — считая Кеннеди наивным и неопытным, он давил на молодого президента, пытался его сломать и выбить для себя лучший исход по Берлину. Окружение Хрущева, включая Микояна, накануне встречи пыталось намекнуть, что Кеннеди может оказаться крепче, чем выглядит, но Никита Сергеевич был абсолютно уверен в своих силах. Позднее в своих мемуарах он объяснит, что считал позицию Кеннеди просто чуть более прилизанной позицией Эйзенхауера, и что американцы просто-напросто боялись того, что советы захватят покинутый «вольный город» силой — чего, _конечно_же_, не случилось бы.
В вопросе Лаоса, однако, обе стороны сумели достичь компромисса. Хотя никаких официальных соглашений на встрече принято не было, и Кеннеди, и Хрущев согласились, что нейтральный Лаос отвечает интересам обеих сверхдержав. Стороны согласились на прекращение огня и нейтрализацию Лаоса. Это был единственный положительный итог саммита.
В самом конце встречи, когда провал переговоров был уже очевиден, Кеннеди попытался еще раз достичь компромисса по Берлину. Хрущёв заявил: «Мы войны не хотим, но если вы её навяжете, то она будет». «Да, кажется, холодная зима будет в этом году», — ответил Кеннеди. Последняя попытка достичь компромисса провалилась, делегации еще обменялись формальностями, а затем завершили саммит и разъехались по своим углам.
...
Обозреватель «Нью-Йорк таймс» и близкий друг семьи Кеннеди Джеймс Рестон был единственный, кого допустили к президенту сразу после окончания переговоров. Он ждал в служебной комнате посольства, когда Кеннеди вошел и тяжело опустился на диван. «Что, очень сурово?» —- спросил Рестон. «Самый суровый случай в моей жизни», — ответил Кеннеди. По словам президента, это был первый раз, когда он видел человека, столь глухого к компромиссу. Вена подействовала на Кеннеди отрезвляюще: Штаты также заняли резкую позицию по поводу сохранения своего присутствия в Западном Берлине.
Что же это было? Зачем Хрущеву нужно было вставать в столь непримиримую позу, отказываться от компромиссов и давить на президента? Ответ прост: Хрущев блефовал. Он рассчитывал сломать Кеннеди, ссылаясь на его неопытность (этой иллюзии активно способствовала некомпетентность чрезвычайного посла СССР в США Михаила Меньшикова, который, стремясь угодить Хрущеву, дезинформировал Москву о характере братьев Кеннеди). Кеннеди же проявил себя жестче, чем на то рассчитывал генсек, и в итоге переговоры зашли в тупик. Но нужно сказать, что у Хрущева были веские причины желать скорейшего разрешения Берлинского вопроса (например, эмиграция рабочей силы из Восточного Берлина в Западный), а компромиссы с Кеннеди лишь затягивали бы этот процесс. То же самое по вопросу ядерных испытаний: Советский Союз считал, что инспекции, предусмотренные вариантом соглашения, были бы предлогом для разведывательной и диверсионной деятельности, и что такое соглашение играло на руку Штатам. И если честно, американская сторона мало чего делала, чтобы развеять эти сомнения.
Начало саммита, рукопожатие Кеннеди и Хрущева. Стороны еще полны оптимизма, и ждут успешных переговоров.
Как бы то ни было, в Вене произошла первая и последняя личная встреча Кеннеди и Хрущева, и описать её можно только как Полный Провал. Совсем скоро придет та самая «холодная зима» в виде Берлинского кризиса, Стены и противостояния на КПП «Чарли». Через год обострится ситуация на Кубе. Обе стороны проявят удивительную упрямость и непримиримость, и до самого конца будут пытаться решить конфликт демонстрацией силы.
Возможно, именно поэтому внешнеполитические встречи лучше оставлять дипломатам?
Размещение рекламы